Понятие «демонического» в политической философии и политической теологии приобретает особую актуальность в нашу эпоху глобальных кризисов, эскалации политической поляризации и массового распространения дезинформации в цифровом и публичном пространстве. Несмотря на формальную секуляризацию западных обществ, последние десятилетия демонстрируют парадоксальный ренессанс теологических категорий в политическом дискурсе: от концепции «империи зла» времен Холодной войны до демонизации политических оппонентов в современных демократиях. При этом имеющихся в наличии систематических исследований того, как категории «демонического», «дьявольского», «монструозного» функционируют в современном политическом дискурсе в качестве инструментов легитимации власти, демонизации противников и сакрализации политического порядка, все еще недостаточно. Наша секция стремится заполнить эту лакуну.
Мы хотим вновь взглянуть на генеалогию политико-демонологических понятий в политической мысли раннего Нового времени. Жан Боден и Яков I связывали демоническое с вопросами суверенитета и государственного порядка, рассматривая ведьм и еретиков как угрозу политическому телу. Эту традицию продолжил Томас Гоббс, рассматривавший данные вопросы в своем «Левиафане», опровергая расхожие суеверия и наделяя суверена особыми полномочиями в деле интерпретации событий вне-обыденного толка. Контрреволюционная традиция XIX века — Жозеф де Местр, Луи де Бональд, Хуан Доносо Кортес — реактивировала демонологический язык для описания революционного насилия и легитимации порядка реставрации. В XX веке Макс Вебер и особенно Карл Шмитт преобразовали эти интуиции в аналитический инструментарий, показав структурное сходство теологических и юридических понятий. Сказанное впроброс о демонизме в лекциях о призвании-профессии, переросло в полноценную проблему модерна, став частью политико-теологического проекта. В современности же политическая демонология, понятая как особая форма политической теологии, где «демоническое» выступает не столько как реальная метафизическая сила, сколько как символическая конструкция, организующая политическое пространство по принципу радикального различения «своих» и «чужих», функционирует как техника власти, создающая абсолютных врагов для консолидации политического сообщества, будь то в контексте конспирологических нарративов, цифровой дезинформации или политико-религиозных конфликтов.
Таким образом, центральным исследовательским вопросом секции является вопрос о том, как демонологические нарративы структурируют современное политическое воображение и какую роль они играют в легитимации как революционного, так и реакционного насилия? Почему именно сейчас, в эпоху предполагаемого «расколдовывания мира», мы наблюдаем ренессанс политической демонологии? Секция стремится показать, что понимание проблемы «демонического» необходимо для анализа современных форм политической мобилизации и новейших тенденций в глобальной политике.